В
нашей культуре бытует мнение, согласно которому табакокурение, в отличие от
любых форм наркомании - это безобидная привычка, связанная с весьма
незначительным или неопределенным риском для здоровья, наименьшее зло среди
возможных пагубных пристрастий. Хотя в настоящее время в России
распространенность табакокурения охватывает более половины взрослого населения
[1], и существует тенденция к росту числа курящих, это не становится предметом
общественной обеспокоенности.
Между тем, вполне легальное и привычное курение сигарет называют самой
распространенной формой зависимости в мире [5 с. 7]. Оно лежит в основе
широкого спектра заболеваний респираторной и сердечно-сосудистой системы,
является ведущим фактором риска возникновения основных неинфекционных
заболеваний. Табакокурение становится причиной одной пятой части, т.е. 20% всех
случаев смерти в развитых странах [3 с.3; 6 с.147]. С курением связывают 90%
всех смертей от рака легких и бронхов, 70% - от рака полости рта, 50% - от рака
гортани, 47% - от рака мочевого пузыря [4].
Согласно среднемировым
показателям в возрастной группе 35 – 69 лет около 35% случаев смерти среди
мужчин и 15% среди женщин вызвано табаком [3 с.3]. В России, однако, этот
показатель выше – так, например, известно, что в этой возрастной категории 42%
случаев смерти мужчин связано с курением табака [5 с. 79].
Также в настоящее время
стремительно повышаются коэффициенты смертности женщин, ассоциированной с
курением [3 с. 141].
Общемировые
масштабы табачной проблемы стали причиной того, что ВОЗ говорит о ней как об
эпидемии, и, начиная с 1950-х гг. проводит активную работу в области
профилактики табакокурения. Наиболее важной целевой аудиторией для подобных
программ являются подростки и молодежь, т.к. известно, что развитие зависимости
к никотину происходит преимущественно в молодости.
О
распространенности курения среди молодежи в России можно судить по результатам
немногочисленных отечественных исследований. Так, исследование
подростков-школьников в 22 крупных городах России в 1991-1992 гг. показало, что
в возрасте 15-17 лет регулярно курит каждый третий старшеклассник, и каждая
пятая старшеклассница [4]. За последние несколько лет стала заметна тенденция
все большего вовлечения в курение девочек. Было установлено, что преобладающим
мотивом регулярного курения в старших классах как у мальчиков, так и у девочек
является уже сформированная в той или иной степени зависимость от никотина.
Интенсивность
приобщения к курению мальчиков и девочек различна: если основная масса
мальчиков приобщается к курению в возрасте до 14 лет включительно, то у
девочек, напротив, пиком приобщения в 13-14 лет только начинается приобщение основной
массы девочек к курению, и происходит это в гораздо более сжатые сроки по
сравнению с мальчиками. Так или иначе, зависимость к никотину формируется
довольно быстро: вероятность ее развития после первых проб курения в молодом
возрасте равна 1:3 [8].
Аналогичная
ситуация в США, где с начала 1990-х гг. постоянно увеличивается уровень курящих
среди молодежи привела к тому, что в 1997 году две влиятельные организации –
American Medical Association и Food and Drug Administration назвали курение
“болезнью молодых” [10].
Программы
антитабачного образования в Европе и США включаются в курсы общеобразовательных
школ и получают значительную политическую поддержку. Но несмотря на растущую
популярность таких программ, их эффективность остается крайне низкой. Хотя в
результате ряда исследований был
зафиксирован краткосрочный положительный эффект, включающий формирование
негативных установок по отношению к курению, осведомленность о вреде для
здоровья, чувство заботы со стороны взрослых, долгосрочный эффект оказался
значительно менее обнадеживающим. Начало табакокурения бывало отсроченным, но
уровень потребления табака среди молодежи не снизился. Более того, вопреки
увеличению количества разнообразных программ,
посвященных вопросам здоровья, в США и Европе отмечается тенденция
увеличения числа курящих среди молодежи [7; 8].
Как
заключают некоторые авторы, рост популярности подобных программ происходит
скорее по причине предоставляемых ими возможностей роста статуса их
организаторов, нежели из-за способности влиять на актуальное поведение
подростков [10].
Анализ,
направленный на установление причин их неэффективности показал: одним из
очевидных ограничений является заложенное в них одностороннее представление о
курении, отражающее ценности благополучного среднего класса. В основе таких
программ лежит предположение о полной автономности курильщика, наличии у него
времени и доступа к ресурсам, свойственным взрослым представителям среднего
класса, придерживающимся культурно одобряемого, «здорового» образа жизни. Эти
базовые допущения несопоставимы с жизненным опытом и повседневной
реальностью представителей многих
молодежных субкультур, в особенности с жизненным опытом подростков группы
риска. Таким образом, наиболее активная часть курильщиков сразу оказывается
исключенной из сферы действия таких программ.
Концепция табакокурения, вокруг которой строятся программы, не
учитывает всей многогранности феномена пристрастия к курению и недооценивает
значения ряда существенных факторов, таких как многообразие внешнего влияния (давление
ровесников, влияние семьи, социальная депривация, активная реклама табачных
изделий), внутренних причин (низкая самооценка, плохая успеваемость, стрессы и
напряжение и т.д.) и целого ряда психологических выгод, которые дает курение –
т.е. ту систему значений, которая служит основой для рационализации привычки к
курению (возможность выглядеть и чувствовать себя взрослым, уверенным, модным,
возможность демонстрировать свою принадлежность к референтной группе, легко
устанавливать социальные связи).
Упрощенное
представление о механизмах приобщения к курению и причинах его продолжения,
заложенное в школьных антитабачных программах, приводит к скрытой
моралистической установке по отношению к курящим как к людям, патологически
зависимым от химической субстанции, нуждающимся в «лечении» или «коррекции» их
«неправильного», «больного» поведения.
Формируемый
образ курильщика, как человека неспособного к самодисциплине даже перед лицом
возможного вреда для здоровья может заставить подростков чувствовать собственное
моральное превосходство над теми, кто боится опасностей, связанных с курением.
«Моральная
испорченность», которую ассоциируют с курением, служит одним из мощных факторов
привлекательности курения в глазах молодежи, символизирующим восстание против
консервативных ценностей взрослых и выход из состояния «детской непорочности»
[9]. Известно, что часто решение начать курить происходит не от незнания о
возможном вреде для здоровья, а как манифестация собственной независимости и
осознанного выбора риска. Можно сказать, что «…они курят вопреки существующему
риску для здоровья, и даже ради этого риска» [7]. Курение становится для
молодежи одним из видов активности, позволяющих «заявить о себе»,
сконструировать свою личностную и социальную идентичность.
Программы,
поставляющие подобные стереотипные, выхолощенные представления о сущности табакокурения, а также
неприемлемые для многих курящих альтернативы, не в состоянии решить
поставленной задачи по изменению поведения подростков. Пристальное внимание к
химическим аспектам зависимости и возможной «патологии» личности курильщика в
ущерб признанию значения социального контекста курения порождает сопротивление
и непонимание со стороны тех, кто изначально обладал представлениями,
диссонирующими с навязываемыми программой [9; 10]. Только небольшой процент
участников программы, заведомо обладающих сходными установками относительно
табакокурения, и заранее готовых усвоить предлагаемую систему значений,
обозначать субстанцию как «плохую»,
курение как «болезнь», «дурную привычку», а активное участие в программе
как возможность излечиться, склонен уменьшать потребление или отказываться от
курения.
Как показывает мировая практика, возможность эффективной профилактики
табакокурения среди молодежи лежит в осознании многоаспектности этой проблемы;
в понимании того, что даже если на государственном уровне табакокурение
обсуждается преимущественно в рамках клинического или морального дискурса, оно
в высшей степени функционально в повседневной жизни людей, прочно связано со
множеством других сторон социального опыта индивидов. По этой причине
противодействие проблеме молодежного табакокурения требует знания культурных норм и ценностей, особенностей
социальных ритуалов и социальных санкций, воздействующих на потребление табака
– т.е. субкультурного и более широкого социокультурного контекста, оказываясь в
котором, часть подростков приобщается к табакокурению. Подобное понимание
возможно при условии не безразличного, но терпимого отношения к этой социальной
проблеме и ответственного подхода к ее разрешению.
Теплоухова Ольга Вячеславовна
ИППиСР ДВГУ, г. Владивосток
Список литературы:
|
1. |
Бабанов С.А. Эпидемиология и профилактика табакокурения
// Гигиена и санитария, 2002 №3, с. 33-36 |
|
2. |
Каплан Г. И.. Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия. В 2
т. Т.1. Пер. с англ. – М.: Медицина, 1998, - 672 с. |
|
3. |
Рекомендации по мониторингу табачной эпидемии и борьбе с
ней – Всемирная Организация Здравоохранения, Женева, 1999. – 258 с. |
|
4. |
Скворцова Е.С. Распространенность и мотивы курения среди
городских подростков-школьников РФ // Российский медицинский журнал №6 1996,
с.14-17 |
|
5. |
Смирнов В. К. Клиника и терапия табачной зависимости –
М., 2000. – 96 с. |
|
6. |
Фридман Л. С., Флеминг Н. Ф., Робертс Д. Х., Хайман С.
Е. Наркология: Пер. с англ. – 2-е изд., испр. – М.; СПб.: «Издательство
БИНОМ» - «Невский Диалект», 2000. – 320 с. |
|
7. |
Denscombe M. Uncertain
identities and health-risking behavior: the case of young people and smoking
in late modernity // British Journal of
Sociology Vol. 52 Issue 1 (March 2001) pp. 157-177
|
|
8. |
Heishman S. J., Balfour
D. K., Benowitz N.L., Hatsukami D.K. Society for Research on Nicotine and
Tobacco // Addiction Vol. 92 Issue 5 (May 1997) pp. 615-630 |
|
9. |
Laurier E., McKie L.,
Goodwin N. Daily and lifecourse contexts of smoking // Sociology of Health
& Illness Vol. 22 Issue 3 (May 2000) pp. 289-310 |
|
10. |
Shevalier R. Context
dissonance in tobacco education literature // |
|
11. |
Stead M., |